Лайон Де Камп - Башня Занида [Авт.сборник]

— Ховард, мой мальчик! — вскричал он. Барон был невысок ростом и весьма тучен, с коричневато-рыжей шевелюрой и бородой. — Вылезай из своих жестянок и перебирайся в нормальную одежду. Эй, Ллойд, отнеси дорожный мешок сэра Ховарда в лучшую комнату. Ты ведь переночуешь у нас, не так ли? Ну конечно, переночуешь! Мне хотелось бы послушать про войну. Главная радиокомпания (WABC) послала своего комментатора на сражение при Маунт Киско, но стоило парню увидеть парочку приближавшихся к нему всадников из Коннектикута, как он тут же пустился наутек. Потом мы слышали только один звук: отчаянный топот копыт его лошади, сломя голову мчавшейся назад в Оссайнинг.

— Буду рад остаться, — сказал сэр Ховард, — если мое присутствие тебя не слишком стеснит.

— Нет, нет, ничуть! У тебя, я вижу, до сих пор все та же лошадка. Лично я считаю, для войны лучше подходят нехолощенные жеребцы.

— Возможно, они более резвы, — согласился рыцарь. — Зато мой старина делает в точности то, чего я от него хочу, а в бою это главное. Три года назад он взял третье место в своем классе на показательных выступлениях. Это было еще до того, как он заработал свои боевые шрамы. Взгляни-ка лучше на седло; это особенная, новая модель. Встроенное радио, отделения сзади для всяких мелочей, и так далее. К тому же, удалось заполучить со скидкой.

Лязгая доспехами, сэр Ховард двинулся вверх по лестнице вслед за хозяином. Забрало из прозрачного люцита было уже поднято, отстегнув крепление, рыцарь сдвинул нагрудник вверх, после чего осторожно вытянул голову из шлема. Решительное грубоватое лицо рыцаря украшали небольшие усы и бородка, обычные для людей его класса. Нос в результате столкновения с вражеской алебардой выглядел не совсем так, как приличествовало бы. Однако сэр Ховард наотрез отказался от пластической операции по восстановлению формы, решив, что ломать нос в этой жизни ему придется еще не раз, а потому оплата хирургов есть просто пустая трата денег. Под его черными, как смоль, волосами скрывались отличные мозги, по правде говоря, слегка заржавевшие от редкого употребления. Еще бы. Когда ты можешь в своем герцогстве одним ударом вышибить из седла любого, упоить до бесчувствия самого заядлого пьяницу и умеешь правильно обращаться с девушками, к чему утруждать себя утомительными раздумьями?

— У тебя отличные доспехи, — заметил Пиксхилл, — прекрасный комплект. Мне кажется, «Паккард»?

— Ага, — ответил сэр Ховард, стягивая с себя стальные наплечники. — Но им уже несколько лет. Думаю вскорости обменять на новую модель. Беда в том, что это будет стоить кучу денег. Как тебе кажется новый «Форд»?

— Н-ну, не знаю. Не уверен, что мне понравится, когда шлем сделают целиком из люцита. Конечно, такой даст широкий обзор. Но если он достаточно толст, чтобы выдержать удар боевого топора, то будет слишком тяжело, я думаю. Кроме того, люцит слишком быстро царапается и идет трещинами… особенно в бою.

— Хотелось бы взглянуть на твой самострел, — сказал сэр Ховард и потянулся к арбалету. — «Марлин», не так ли?

— Нет. «Винчестер» выпуска прошлого года. Мой оружейник снял с него это чертово устройство для поправки на ветер, которым я все равно никогда не пользовался. Поэтому и выглядит слегка необычно. Расскажи-ка все же что-нибудь про войну, ведь газеты потчуют нас лишь непроверенными данными.

— Ну, я мало могу добавить, — с деланным равнодушием отвечал сэр Ховард. — Недавно отправил одного на тот свет. Забавно. Я уже шесть раз участвовал в битвах, и первый раз с уверенностью могу сказать, что прикончил врага. Не считая, конечно, того бандита, которого мы захватили в Статсбурге. Сам знаешь, как оно происходит в бою: каждый бьется со всеми сразу, и наоборот. У тебя просто нет времени смотреть, кому какие раны ты нанес.

Хотя особой моей заслуги в смерти того парня нет. Я записался на службу в Оссайнинге потому, что там хорошо платят, а управляющий городом — мой двоюродный брат. Он нанял пару сотен тяжеловооруженных всадников из нижнего Вестчестера. Копейщиков в Оссайнинге и Тарритауне всегда найти нетрудно. И тут он прослышал, что Данбери тоже собирается получить приличное подкрепление: тяжелую конницу из Торрингтона. Тогда мой кузен разделил нас на две группы, причем копейщики были только в первой, а я попал во вторую, вот мне и пришлось на время расстаться со своей «зубочисткой». Кстати, она очень мила на вид. Производство «Гамильтон Стандарт».

Мы обнаружили их как раз на ближней стороне Маунт Киско. Наши разведчики устроили отличную засаду — стенку из рогаток с копьями, по обоим флангам всадники, да еще лучники за каждым кустом. Мой кузен-управляющий повел нас на юг, чтобы разгромить один из их конных отрядов, прежде чем остальные успеют прийти на помощь. Когда мы развернулись и пошли в атаку, их левое крыло, не дожидаясь нас, тут же рассыпалось в разные стороны, словно за каждым парнем гналось по шесть чертей с зелеными ушами. Я почти ничего не видел из-за копейщиков, двигавшихся впереди моей группы. Но местность там под горой сильно пересеченная, а потому удержать правильную линию атаки невозможно. И вдруг началось… Что-то со звоном ударилось о мой шлем, вокруг закрутилась целая куча парней в красных рубахах, остроконечных шлемах, со щитами и мечами, которыми они пытались расковырять мои доспехи. Это оказалось правое крыло Данбери. Тяжелой конницы у него в распоряжении все-таки не было, зато на его стороне, похоже, сражалась вся легкая кавалерия из Коннектикута. До пояса «крабы» были прикрыты панцирями, а ноги защищали кольчужными штанами.

Я налетел на двоих сбоку, но они ловко уворачивались от ударов моей секиры. Затем Пол Джонс почти раздавил парочку красных рубашек, уже оставшихся без коней. Моя секира обрушилась еще на одного, но тот успел прикрыться щитом. Прежде, чем я выпрямился, еще один, у которого щита не было, успел схватиться руками за древко и попытался вырвать у меня секиру. Если бы ему удалось, он убил бы моего коня раньше, чем я выхватил меч. Пока мы тянули древко каждый на себя, еще один в панцире ухватил меня за левую лодыжку и сильно дернул. Конечно же, я вылетел из седла так же легко, как чек из кассы, и рухнул на того парня, который очень хотел выдернуть у меня секиру.

Несколько минут я вообще ничего не видел, потому как застрял головой в кустах, а когда кое-как поднялся на четвереньки, никого из краснорубашечников уже не было видно. Они поняли, что мы для них — слишком крепкий орешек, а как только завидели наших копейщиков, дали деру. Я все еще сжимал древко, данбериец лежал подо мной, а острие секиры проткнуло ему подбородок и вошло в голову. Он был мертв так же, как прошлогодние мирные соглашения.